Я сижу в своей светёлке
И точу карандаши.
Слов огрызки, фраз осколки –
Всё приму. Пиши, пиши.
Слышу голос, но откуда?
Не могу никак понять,
Только стихотворья зуда
Не унять мне, не унять…

 

Появившемуся на свет сыну мама и папа после недолгих раздумий дали совсем необычное для второй половины двадцатого века имя – Еврипид. Родители ребёнка были люди творческие, мыслящие, знающие и понимающие красоту и античности, и средневековья, с большим сомнением смотрящие на невесёлое настоящее и в невесёлое будущее человечества.
С детских лет Еврипид Ейский слышал в доме цитаты из трагедий своего тёзки, великого грека, многие из этих мудрых фраз шли и продолжают идти с ним рядом по жизни.

«Дороже самой жизни совесть чистая.
А негодяя время, словно зеркало,
Девиц отрада юных, в надлежащий час
Изобличит…».

Или:

«О люди! Как вы слепы, как вы суетны,
Вы научились ухищреньям всяческим,
Вы всё постигли, до всего додумались,
Одно вам не по силам. Вы не можете
Ни разуму, ни смётке научить глупца».

Еврипид много читал, но и занимался спортом, пробовал себя в писательском творчестве, но и учился играть на музыкальных инструментах, а после школы поступил на журналистский факультет Московского Университета.

Но не литературным обслуживанием власти, чему настойчиво учили его на протяжении пяти с лишним лет, не пением славословий и здравиц Генеральным Секретарям и Президентам собирался заниматься Еврипид.

Долго и тщательно выбирал он подпись под своими будущими статьями и фельетонами, которые торжественно поклялся писать, следуя заветам классика жанра фельетона в СССР Михаила Ефимовича Кольцова: «Выбрав тему – бей наповал!» и, конечно же, своего тёзки, знаменитого грека:
« … незачем
Слух услаждать мне добрыми посулами.
О чести помышляю. Не нужна мне лесть».

И выбрал – Евр. Ейский.

Никакого недоверия к народу, водимому Моисеем по пустыням и нашедшему всё же землю обетованную, Еврипид не испытывал, да и если разобраться – все мы родом либо оттуда, либо предки наши не выдержали долгих хождений, бросили поводыря и нашли приют в каком-нибудь оазисе, а уже оттуда, набравшись сил, ушли на север, в Европу. Просто-напросто подпись Е. Ейский отдаёт чем-то рок-н-ролльным, ветреным, а Еврипид собирался своим творчеством бить именно наповал и не услаждать слух добрыми посулами. Посему, подпись должна быть серьёзной. Евр. Ейский казалась именно такой, какая нужна.

Постоянные командировки в разные, порой настолько далёкие и глухие уголки страны, что и вспоминать-то потом – мурашки по спине – воистину, люди живут в лесу, молятся колесу, чрезвычайно расширили знания Еврипида о России, познакомили его с гигантским количеством людей, в массе своей хороших и добрых, приветливых, отзывчивых и радушных. Они-то и подкидывали журналисту тему за темой, а уж в остро отточенных карандашах фельетонист не нуждался. Да и жизнь в России не позволяла чернилам засохнуть в чернильнице. Каждый день приносил идеи, мысли…

Всегда помнил Еврипид и слова Ивана Бунина: «Теперь успех в литературе достигается только глупостью и наглостью». Такого сомнительного успеха Еврипид не хотел, посему продолжал учиться, учиться и учиться.

Благодаря умопомрачительному количеству знакомых везде, куда судьба заносила Еврипида, а он очень легко сходился с людьми, поскольку характер имел от рождения весёлый, незлобивый, журналист Ейский знал всегда, всё и обо всём. Например, ни в одной российской газете, ни по одному российскому телевизионному каналу ни словом не обмолвились о попытке, в корне, правда, задушенной, жителей деревеньки Гуево Суджанского района Курской области войти в состав Украины. Уж очень гуевцам нравилось произношение названия их деревни на украинский манер, с мягким «г». И уж очень гуевцам не нравилось нищенское существование в составе, якобы, богатой России. Об этом богатстве, о всяческих мифических приростах уловов и надоев, о непомерном росте зарплат и пенсий, о молочных реках и кисельных берегах жужжали направо и налево изоврававшиеся чиновники по радио и телевизору, а вторили им те самые журналисты, которые вместе с Еврипидом учились на факультете журналистики, но научились они только умасливать власть своей отвратительной писаниной.

Перефразируя Бунина, можно сказать, что теперь успех в журналистике достигается только подлостью и предательством.

Но вернёмся в Гуево. Дело ещё и в том, что замысловатая линия российско-украинской границы образует землями деревни Гуево аппендикс, вдающийся в украинскую территорию.
Спрямление границы – всегда полезный манёвр, дабы враг не укусил за бочок, то бишь, не ударил во фланги, что весьма актуально, когда Россия видит вокруг себя только врагов, желающих её скорейшей погибели.

Инициатива гуевцев очень быстро утонула в крови, когда российские танки и моторизованные пехотинцы, вооружённые до зубов, вошли в Гуево…

Большую статью написал Еврипид про эту историю, но, само собой, не в России её напечатали. Одни не захотели, другие испугались.

«Комиссар по делам печати Подбельский закрыл и привлёк к суду «Фонарь» – за помещение статей, вносящих в население тревогу и панику. Какая забота о населении, поминутно ограбляемом, убиваемом!» Так писал Иван Алексеевич Бунин на первом году Советской власти, почти сто лет назад. Изменилось что-нибудь?..

Литовская еженедельная газета на русском языке «Обзор» целый номер посвятила проблемам взаимоотношений мыслящей российской глубинки с бессмысленным российским центром. Жаль только, делал вывод Еврипид, что мыслящая российская глубинка – абсолютный оксюморон, то есть сочетание несочетаемого. И… знакомая подпись под статьёй – Евр. Ейский.

Знакомая подпись Евр. Ейский стоит и под интересной и богатой фактическим материалом статьёй о жизненно важных проблемах Москвы. Из заслуживающих доверия источников Еврипид узнал о планах правительства Москвы вывозить отходы жизнедеятельности москвичей и гостей столицы подальше на восток по причине полного затоваривания очистных сооружений, которые уже не в состоянии справляться с потоком нечистот в четыре тысячи тонн в сутки. Четыре тысячи тонн каждый день!

Правительство Москвы и лично Мэр обратились к правительству России и лично Президенту с просьбой не позволить столице задохнуться и утонуть… В документе указывается, что бескрайние просторы к востоку от Уральских гор крайне нуждаются в унавоживании для повышения плодородности земли российской. Один раз в двое суток полновесные товарные составы в восемьдесят вагонов каждый будут отправляться с Казанского и Ярославского вокзалов столицы в дальний путь. К лету, когда повысится вероятность чрезвычайно неприятных запахов, сопровождающих на всём пути следования столь необычный груз, планируется составление таких поездов из вагонов-рефрижераторов. В перспективе – выделение из бюджета средств на строительство отдельной железнодорожной ветки для беспрепятственного движения спецпоездов.

Надо признать, что и этот материал увидел свет и пришёл к читателю не со страниц российской прессы. Уже знакомая нам Вильнюсская газета «Обзор» с удовольствием брала в печать умные, остроумные, злободневные и актуальные работы московского журналиста Еврипида Ейского.

Но не единой журналистикой жил Еврипид. На его рабочем столе всегда лежала, маня окунуться в не менее вкусную, чем журналистика работу, толстая тетрадь, где набросаны были основные идеи пьесы по роману Джорджа Оруэлла «1984». Сценарий называется «1984-ый и другие годы». Три акта – Уинстон, Уинстон плюс Джулия, Уинстон минус Джулия – ставят задачей показать бесчеловечность тоталитарной системы, ломающей людей себе в угоду.

Подобная ситуация сложилась и в современной России. Неугодных распыляют, но не сразу, а после унижений, пыток, предательства друзей и близких, что на юридическом языке в стране, где Богиня Правосудия не носит на глазах повязки, называется сотрудничать со следствием. Сломанным после сотрудничества со следствием оставляют возможность существовать со стаканчиком вызывающего приступы рвоты джина «Победа».

Производство ниток и носков ещё теплится, потребление шоколада пока не нормировано, но все силы угасающей промышленности подчинены идее войны.

И в наброски к, казалось бы, очень и очень далёкой от Древней Греции истории Еврипид сумел вплести мысли чтимого им автора, заложившего основы, без преувеличения сказать, современной драматургии:

«Чего ж вам медлить? Смерть его отраду
И вам сулит, и вашим детям…».

С той лишь разницей, что Старший Брат – персонаж многоликий, многорукий, следовало бы сказать – смерть их отраду сулит… Но толстая тетрадь ждёт…

Новый сюрприз российской власти вверг Еврипида в состояние шока – в так называемый День Народного Единства наглухо закрыли для посещения Главную Площадь страны – Красную Площадь. А ведь именно на этой площади сидит князь Пожарский и рядом с ним стоит гражданин Минин, по преданию, сумевшие объединить народ для отпора завоевателям.
И вдруг – площадь закрыта!

А чего стоит ещё одна поразительнейшая по идиотизму идея российских чиновников – окопать Крымский полуостров со стороны Мелитопольской и Херсонской областей, благо – копать много не надо, и соединить с сушей со стороны Краснодарского края, тем самым отделив его от Украины. Какое беспощадно острое перо необходимо для вскрытия всей гнусности российской власти и подавленного её наглой нахрапистостью российского населения! Опять – тетрадь в сторону.

Животрепещущие темы требуют постоянного присутствия Еврипида на журналистском фронте, дабы разоблачать власть, её преступные деяния, давать мыслящим людям возможность узнать настоящую правду, а не поддерживать в себе состояние кипения ежечасными пятиминутками ненависти российского телевидения и радио к мнимому внешнему врагу. Враг-то – внутри!

«В храмине, полной дыма
Свадьбы, где песней смерти
Гимн молодым звучал».

 

Картинка: yandex.ru/images.